«Больше личного тепла»

Датчане научили Игоря быть добрым.

Первый опыт управления людьми Игорь получил в армии. Равняйсь, смирно, направо, налево. Делай, давай, шагай, копай. Не волнует, если не хочешь, не понимаешь, не любишь. В армии нет вопроса «зачем». Не можешь — научим, не хочешь — заставим. Никто не спрашивает и не отвечает. Все говорят «есть», исполняют кто как или «косят», если могут позволить. Нет «зачем», есть «так положено» или «так не положено». Круто, есть можешь на это положить. Мир силы. Сила без добра страшна. Игорь ненавидел и боялся армию, но научился адаптироваться. Крикнуть погромче, наехать на слабого, опереться на сильного. В армии Игорь считался хорошим сержантом.

Жизнь после армии не смогла, да и не старалась повлиять на Игоря, сделать его мягче и добрее. Как это в одном фильме о том времени: «Не мы такие, жизнь такая». Освоенный Игорем насильственный стиль общения и влияния на людей неплохо помогал ему и после армии. Общество в те годы было опутано неуважением и злобой. Всё же Игоря это мучило из-за ранимости. Он уязвлял других, казалось, что так нужно, так работает, но страдал из-за этого. Хотелось по-другому, но по-другому Игорь не умел. Он работал в российских компаниях, там не учили по-другому. На работе что-то у Игоря получалось благодаря уму и образованию, но он не чувствовал себя там своим. Не удавалось построить отношения, расположить, почувствовать себя уверенно. Он почти начал считать себя умным неудачником.

Всё изменилось, когда Игорь стал работать в европейской компании. С датчанами. Ему тогда было 30 лет. Не контролировать, а заинтересовывать, не приказывать, а заинтересовывать, не ругать, а заинтересовывать. Просто сделать так, чтобы сотруднику было интересно работать. Лояльный сотрудник тот, кто спрашивает «зачем» и делает только, если понял. Вот, чему его научили датчане. Не стеснять себя, не стесняться других. «Любить так любить, гулять так гулять», нет, это из песни. «Большего личного тепла», — а это из рекламной кампании утеплителей, которые производила компания, где работал Игорь. Личное тепло. Конечно, европейцы разные. Датчане очень эмпатичные и доброжелательные, готовы поддерживать и прощать. Бывшие викинги напрочь лишены агрессии, это табу в поведении, прививается всем с детства. Благодаря датчанам Игорь понял, что агрессия — это слабость, а доброта — сила. Игорь по работе бывал в Дании, Франции, Германии. Ему нравилось то, что это разные культуры, но вместе с тем их объединяло что-то важное, например: внимание к человеку, его личности, его семье. Игорь изменился. Он стал более уважительным к другим и уверенным в себе. Он научился доверять. Игорь работал, нет, жил, в этой компании пять лет. Дела шли прекрасно. Об Игоре говорили как об одном из лучших руководителей. Благодаря успехам российского подразделения босс Игоря уехал в Данию на повышение. На его место пришёл новый из Голландии. Тяжелый и мрачный, как будто, сошедший с раннего полотна Ван Гога «Едоки картофеля». Он приехал из Юго-Восточной Азии, где привык к показному почтению и частому обману со стороны сотрудников. Голландец вмешивался, стремился контролировать всё, что происходило в компании. Он нервничал из-за того, что никто перед ним не лебезил и воспринимал это как неуважение. Игорь сопротивлялся, пытался сохранить сложившуюся культуру, но совершил серьёзную ошибку. Скомпрометировал себя. Голландец быстро уволил Игоря, сделал это максимально хладнокровно и болезненно, не позволив Игорю сохранить лицо и связи с теми, с кем он работал. Датское руководство и даже бывший начальник поддержали голландца. Игоря уволили за пятнадцать минут, выгнав из офиса, резко отрывая то, что приросло к компании и сотрудникам. Больно. Очень больно. Ничего не трогать, ни с кем не говорить. Как, мы же пять лет вместе? Нельзя. Попрощаться, обнять? Нельзя. Неуместный человек. Такой фильм есть «Неуместный человек». Где-то в Скандинавии герой окружен заботой коллег, но не чувствует запахов. Он ищет ароматы, но его увольняют, «потому что так будет лучше». Кому лучше? Игорь не может забыть, примириться, простить себя за ошибку. Интересно было работать, заинтересовали так, что увольнение не уволило. Раны не заживали. Хотелось обратно, доказать, что без него нельзя, неправильно, несправедливо. «Там мои сотрудники, я их вырастил». Нет, Игорь, не твои, они просто сотрудники компании. Психолог говорил: «Забудь, переворачивай страницу». Как забыть? Там он остался. Лучшее лекарство от бросившей женщины — другая женщина, от уволившей компании — другая компания. Другая компания. Немцы. Тоже классные, но скучные. «Мы семья. Мы семья», — говорили они неискренне. «Не семья, работаем просто вместе», — думал он. «Ты нас не любишь, люби нас так, как своих датчан», — ныли они. «Не могу, не хочу вас любить. Вы хорошие, но неинтересные», — раздражался Игорь. Он работал с немцами три года, всё получалось, но драйва не было. Он уволился. Уволился потому, что это не датчане. Слишком пресно, без перца и тухлой селёдки. Ушёл к датчанам. Другим. Нет, оказалось, что датские компании разные. Не было того тепла, доверия и добродушной иронии как в первый раз. Сумбур какой-то. Уволили всего через год работы. «Как? Вы шутите? Вот же, прибыль выросла», — недоумевал Игорь. «Да, но ты уволен, так лучше всем», — сказал президент компании. Надоело быть увольняемым.

«Ты всё ещё хочешь быть добреньким?» — спрашивали близкие. «Ничего не добьёшься так, почитай Макиавелли», — советовали они.

В этот раз Игорь не расстроился. «Тебя вселенная пинает, а ты не можешь понять, увидеть знак». Игорь решил больше не работать наёмным директором, а делать свой проект. Это было его давней мечтой. Просто сделать что-то своё. Чёрт, но как же сложно это. Просто сделать — очень сложно. Мешает почти всё, что накопилось внутри. Для этого «просто» нужно избавиться от «сложного». Игорь начал менять мышление, избавляться от мусора в голове. Трансформировал отношение ко времени, деньгам, информации, себе. Никого не осуждать, принимать все правила, всё превращать в ресурс, включая себя. Что же сделать, что создать? Игорь любил фитнес. Часто сбегал из офиса в фитнес-клуб. Сделать свой спортивный клуб. Как назвать? Что написать? Пусть будет «Европейский спортивный клуб» Почему «европейский»? Ну, оборудование из Европы, вот, сотрудник один из Литвы, да, и Москва — Европа. Игорь, почему «европейский»? Не отпускает? Всё ещё кажется, что, если те первые датчане позовут обратно, пойдёшь? Забавно. Когда же зарастёт уже? Когда? Хорошо, пусть европейский. Народу нашему нравится иностранное.

У Игоря стало получаться. Принципы управления внедрил как у первых любимых датчан. Культура. Уважение, доброжелательность. «Больше личного тепла», как в той рекламе. Заинтересовать, чтобы мотивировать. Клиентов много. Иностранцы тоже приходят, нравилось. «У нас такого нет», — говорили. Игорь подумывал о том, чтобы открыться в Европе? В любимой Европе. В Германии, Италии, Дании. Коронавирус опередил. То ковид, то политика. Та Европа стала дальше. Мы же один континент, один материк. Надо вместе быть. Вместе. Не сейчас.

Игорь узнал о конференции фитнес клубов в Португалии. Решил поехать. Лиссабон посмотреть, в Европе побывать, поучиться у коллег.

Лиссабон симпатичный и уютный. Конференция скучная. Игорь оказался единственным из России на этом мероприятии. Пожалуй, он впервые увидел европейцев в собственной среде, без приезжих русских, американцев и других. Как будто не хватало чего-то, возможно, внешних идей и энергии. Нам русским всегда надо что-то доказывать, что мы не хуже других, что тоже можем, что мы не только «бензоколонка». А европейцам как будто не надо. На конференции основной обсуждаемой проблемой была инфляция, а как поднимать цены на абонементы, европейцы пока не знали. «Ну, узнаете скоро», — подумал Игорь. Он вышел из конференц-зала в холл, где проходила небольшая выставка спортивного оборудования. Осмотрелся. На одном из стендов Игорь увидел голландца, Того самого голландца, который уволил его из датской компании. Его характерную внешность легко было узнать даже спустя много лет. При этом он всё же изменился, как-то потускнел, не было того властного сияния, которое он излучал, когда был большим руководителем. В ситуации с увольнением Игорь никогда не держал обиды на голландца, он злился на себя из-за того, что проиграл, но понимал мотивы нового начальника. Это необыкновенная способность осознавать побуждения оппонентов помогала Игорю быстро их прощать. Когда, спустя год, голландца также уволили датчане, выгнав из офиса за пятнадцать минут, Игорь даже не очень ликовал из-за промаха бывшего руководителя. Теперь в Лиссабоне Игорь смотрел на потёртого и уставшего когда-то босса и радовался тому, что ему самому не надо стоять на стенде какой-то чужой компании, пусть даже европейской, а можно уйти и бродить по прекрасному, почему-то именно в этот день дождливому, Лиссабону. На секунду Игорь представил, что он мстит. Подходит, бьёт голландца по некрасивому лицу, а тот беспомощно падает. Или Игорь просто говорит что-то неприятное при всех, а бывший шеф теряется. Или приглашает его прогуляться, они выпивают, а потом Игорь сбрасывает пьяного нидерландца в реку Тахо. Почему-то дальше в воображении появилась картина, как голландец выбирается из реки и идёт по городу, пугая прохожих и выкрикивая имя Игоря. Игорю стало смешно, он улыбнулся, хотел подойти и поблагодарить голландца за то, что уволил его, подтолкнул к своему настоящему делу, но тот исчез. Возможно, что-то почувствовал, заметил Игоря и предпочёл не встречаться. Может и так. Значения это не имело. Игорю уже хотелось скорее прогуляться по мощёным улочкам Лиссабона и выпить хорошего португальского вина где-нибудь в старом городе.