Эмпатия

В июньский вечер 2025 гола в Москве на Садовом затянул дождь, и Пётр укрылся на остановке общественного транспорта «Сыромятники». «Подожду бэшку, надеюсь, не будет много людей», — решил он. Через пару минут подкатил электробус Б. «Кажется, начал привыкать, что это не троллейбус, да и какая разница?» — подумал Пётр и зашёл в салон. Он оплатил проезд банковской картой, огляделся. Несмотря на конец рабочего дня, людей было немного, и он выбрал место у окна, где не было совсем никого сбоку и напротив. Сделал он так не из-за неприязни к незнакомцам, а из избыточной деликатности. «Зачем беспокоить людей, если можно этого не делать», — рассуждал он, глядя в окно. Электробус проехал модернистское здания Курского вокзала, скрытое лет двадцать назад торговым центром Атриум. «Многие, наверно, сейчас и не знают, что за Атриумом есть вокзал», — допустил Пётр. Он вставил в правое ухо эйрподс и включил на айфоне лекцию. Он всегда вставлял наушник только в правое ухо потому, что левый наушник в левом ухе не держался и вываливался. «Форма ушей разная», — предполагал Пётр, но большого значения этому не придавал, поскольку лекцию можно было слушать и в одно ухо. «Институт глазных болезней, следующая остановка — метро Красные Ворота», — объявил автоинформатор. «Интересно, раньше ГЛОНАСС включал эти объявления, а сейчас, наверное, водитель сам запускает запись, ведь ГЛОНАСС теперь — коллективный Сусанин», — подумал Пётр и осторожно осмотрелся, не услышал ли кто-то, о чём он подумал. Напротив сидела женщина и смотрела в окно. «Странно, когда она тут появилась?», — удивился Пётр. Он скрытно и коротко присмотрелся к ней. «Пожилая, но красивая, лицо доброе, словно незаметно улыбается, глаза светятся, будто что-то хорошее вспоминает», — зафиксировал он и отвернулся.
— Ведь не обещали дождь, — сказала она.
Пётр взглянул на женщину и поставил лекцию на паузу.
— Я утром смотрел прогноз, вечером показывал дождь, — мягко, но всё же возразил Пётр.
— Ошибаются они часто, почему ошибаются? — спросила женщина.
— Ну, вот всё же утром давали правильный прогноз, — держал оборону за синоптиков Пётр.
— Ну, ошибаются же часто, почему ошибаются? — едва улыбаясь, настаивала на вопросе женщина.
— Я не знаю, — уважительно к профессии синоптика ответил Пётр.
— Всё вы знаете, — значительно произнесла женщина.
— Хм, — хмыкнул Пётр.
— У вас глаза такие добрые, всё видно вам, — сказала женщина.
Пётр улыбнулся. «Разговор странный, конечно, но ничего плохого она не говорит и не делает», — подумал он.
— Губы бантиком, такие редко бывают, уши большие, лисьи, заострённые вверху, — улыбаясь говорила незнакомка.
— Вы не из спецслужб? — пошутил Пётр. Женщина слегка нахмурилась, как будто давая понять, что острота не удалась.
— Вы специалист по профайлингу? — исправился Пётр.
— Я врач, — быстро и многозначительно пояснила дама, как будто, ничего этим не сказала. — Вы очень сильный человек, вам достаточно посмотреть на другого, чтобы всё о нём узнать?
— Всё? — спросил Пётр.
— Всё, что прожито, — уточнила женщина.
«Ещё минут семь мне ехать, интересно, куда этот разговор зайдёт», — напряженно подумал Пётр.
— Большая Спасская, следующая остановка Метро Сухаревская — Московский театр Олега Табакова, — объявил автоинформатор.
— Вот, моя остановка, — глядя в окно сказала женщина и встала.
— Угу, — с облегчением кивнул Пётр.
— Всё вы знаете, всё, что прожито, что не прожито не знает никто, — произнесла напоследок попутчица и вышла из электробуса.
Пётр включил лекцию, послушал немного, но не перестал думать о разговоре с попутчицей и поставил на паузу потребление чужих знаний.

«Всё вы знаете, всё видите, интересно, конечно», — размышлял Пётр.

Напротив него села интеллигентная старушка. Немного боком, ровно держа спину и грустно, с бесконечным сожалением глядя в пустоту перед собой. Аккуратная, но не подходящая возрасту причёска, как будто скопированная с фотографии, на которой ей сорок. Пётр увидел какое-то мерцание в правом глазу старушки.

«1 января 2010 года
Я была у Лины. Я тиха и печальна из-за несуразности отношений-не отношений с рыцарем. Рыцарь не совершенен, непоследователен, противоречив. Он артист, живёт впечатлениями, мгновениями света и тьмы, любви, тепла и равнодушия.
5 января 2010 года
Искала в интернете рыцаря, нашла. Он красив, хотя я раньше никогда об этом не думала. На одной из фотографий у него лицо римского императора. Тепло к рыцарю перевешивет мои чувства к другим людям. Я думаю о нём, разговариваю с ним.
Что даёт нам чувство любви? Что мы обретаем, любя человека?
6 января 2010 года
Рыцарь сейчас — драгоценная часть меня.
По дороге домой в вагон метро вошла женщина средних лет и громко произнесла: «С Рождеством!». Я отозвалась: «Спасибо огромное!». Мы немного с ней поговорили. Она из Оренбурга. Она удивлялась сумрачным московским лицам».

«Оренбург, я там тоже недавно был», — подумал Пётр и задрожал от прочтенного. «Что это было? Дневники её?», — он посмотрел ещё раз на старушку, стараясь не попадать взглядом в правый глаз, она сидела также печально ничего не созерцая.

Пётр резко встал и пошёл в другую часть электробуса. Сел напротив деда, который неодобрительно рассматривал в окно замену тротуарной плитки, но при появлении Петра, сместил фокус на него. «Битва взглядов тут или что», — раздражённо подумал Петр, чувствуя на себе пристальный взор деда и посмотрел ему в светящийся правый глаз.

«15 января 2011 года
Советский союз был бастионом тотального воровства, начиная от правительства и кончая дворником. Воровство было не только физическое, но и духовное, и интеллектуальное.
25 января 2011 года
Жить стали лучше, но обидно, жить могли бы ещё лучше, если бы нас не обворовывали, да не врали бы нам.
14 февраля 2011 года
Головотяпство и безответственность строить в России коммунизм, в стране, где царит варварское сознание.
20 февраля 2011 года
Умирают рано люди потому, что у них нет ценности жизни».

Петр неприязненно отвел взгляд: «В 2011 году странно писать про Советский Союз, еще и так тошно. Все у тебя воруют, обманывают, а тебе не дают, ладно, что там дальше».

«6 июля 2011 года
Человек не властелин природы, а её дитя».

«Ты что на даче нажрался чтоли, дитя природы», — подумал Пётр и засмеялся.

— Что вы нашли смешным? — недовольно спросил дед.
— Нет, это я задумался просто, настроение хорошее, — сказал Пётр.
— Отчего оно может быть у вас хорошим? — усомнился дед.
— Просто, без причины хорошее, отчего оно должно быть плохим? — объяснил Пётр.
— Смех без причины — признак дурачины, — буркнул дед.
— Да, помню ещё со школы это, — ухмыльнулся Пётр.
— И нечего не поменялось, таким же и остались, — бубнил дед.
— Это ценность жизни такая — радоваться, — произнес Петр, наблюдая за реакцией деда.
— Чему радоваться? — возмутился он.
— Жизни радоваться, — ответил Петр.
— Безответственный вы человек, иноагент, — обвинил Петра дед.
— Дом Шаляпина, следующая остановка — Метро Смоленская, — объявил автоинформатор.
— Черт, проехал из-за вас. Своровали у меня время, варварское сознание, головотяпство и безответственность, строить коммунизм и плитку менять, — насмехнулся напоследок Петр.
Дед застыл в недоумении.
«Надо валить», — решил Петр и вышел на улицу.
«Интересно, почему я видел только 2010 и 2011 годы у них? Что за баг такой? Может им моргать надо чаще, чтобы годы переключались, надо разобраться», — ехидно рассуждал Петр, рассматривая фасады домов на Новинском бульваре.

— Держите его, это шпион, — услышал он сзади.

Дед стоял на остановке и рассказывал случайным людям про Петра. Вероятно, что рядом с американским посольством, которое находилось там неподалеку, не так много случайных людей, так как в сторону Петра от остановки двинулись двое в штатском, а со стороны здания посольства один полицейский.
«Дед — активный гражданин, сука», — ругнулся Петр. Полицейский и двое в штатском приближались. «Бежать вредно и бессмысленно, буду стоять в недоумении на месте», — решил Петр.
— Ваши документы можно посмотреть? — настойчиво попросил подошедший полицейский.
— Да, — спокойно ответил Петр и быстро заглянул полицейскому в правый глаз.
Расстроенное лицо женщины, а он, то держится за голову, то пытается что-то объяснить. «С женой поругался, чтоли», — подумал Петр.
— Вот паспорт, только я бы не хотел задерживаться, надо домой пораньше прийти, — сказал Петр.
— Это почему, — поинтересовался полицейский.
— С женой немного повздорил, хочу сегодня загладить, — соврал Петр.
— Понимаю, — поддержал полицейский, но передал паспорт одному из штатских.
— Гражданин, в чем вы обвиняете его? — спросил штатский деда.
— Он шпион, он что-то знает, — выдал дед.
— Что вы знаете? — устало спросил штатский.
— Что-то знаю, — улыбнулся Петр и осторожно заглянул штатскому в правый глаз.
Какая-то пивная за МКАД. Парни эти сидят понурые за столом, на котором две кружки лагера и две тарелки с колбасками-гриль. Говорят о том, как много развелось любителей пустых доносов. Мол, слишком просто донести стало, даже с дивана вставать не надо, а им потом реагировать по всем правилам.

— Не стыдно вам людей от дел отвлекать? — обратился он к деду.
Штатские и полицейские посмотрели на деда. Он побагровел.
— Не отвлекаю я, он шпион, иноагент. Он знает, что-то, — запыхтел дед.
— Что знает? — усмехнулся один из штатских.
— Что я чувствую, — ляпнул дед.
— Так это эмпатия, когда понимаешь других, — пояснил второй штатский.
— Не задерживаем, — сказал Петру первый штатский и протянул паспорт.
— За эмпатию пока не забираем, — пошутил второй.
Петр взял паспорт, посмотрел на обескураженного деда, не удержался от сканирования правого глаза напоследок.

Дед сидел на кухне, пил чай и рассказывал молодой женщине про злоупотребления управляющей компании. В кухню закатился мячик, за ним вбежала девочка лет пяти. Дед сказал ей что-то поучительное.

«Такая внучка классная, а ты шпионов ловишь. Интересно, почему в этом месте я вчера вижу», — подумал Петр.

— Всем хорошего вечера, — сказал Петр, — Внучке привет, — добавил он деду так, что услышали это только они двое, и пошел прочь.

— Эй, ты чего, дед, держись. Зови скорую, — услышал Петр сзади.

«Без меня разберутся», — решил он и смешался с пешеходами на Новинском бульваре.